![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Путешествие в Швейцарию-2
Продолжение...
День 7
В Люцерне есть художественный музей с большим собранием работ Пикассо, а также музей фотографий Дэвида Дугласа Дункана, известного западного фотожурналиста, который дружил с семьей Пикассо и снимал его последние 20 лет жизни художника. Признаюсь, о Пикассо я знаю крайне мало (кто хочет, пусть читает вот это: http://c-cafe.ru/days/bio/4/006.php), поэтому было очень интересно узнать, что же он представлял собой в обычной жизни. Можно было видеть, как он играет с детьми, как он танцует, как он творит, как он обедает с гостями, или просто сидит погруженный в свои думы. Его последняя жена Жаклин Рок фантастическая женщина. В ней есть что-то царственное, красота Нефертити. Ради такой будешь совершать подвиги. Ему было почти 80, ей 34, когда они поженились.
После музея мы мило посидели в кафе на крыше, откуда мы обозревали весь центр города и кушали мороженое. Потом гуляли по набережной и зашли выпить кофе в ресторан «Монтана». Это самый дорогой отель в Люцерне с лучшим видом на Фирвальдштетское озеро. Вид стоил того, чтобы потратиться на кофе, и мы сделали много хороших фотографий с террасы.
День 8
Весь день небо было затянуто облаками, но дождя не было. Мы поехали в красивую местность в часе езды на юг от Люцерна. Там находятся два больших озера – Тунское и Бриенцское, а между ними на узеньком перешейке находится один из самых знаменитых и популярных городов Швейцарии – Интрелакен («то, что между озерами»). Люди едут сюда со всего света, поскольку это место открывает большие возможности для активного отдыха. Монументальной декорацией этого региона служат четырехтысячники, вечно покрытые снегом, и из них самая знаменитая гора Юнгфрау (4158 м.). Здесь можно ходить по горам пешком, заниматься альпинизмом, летать на параплане, просто гулять, плавать на парусной лодке. В городе также есть «Парк загадок» - как мне объяснили, это что-то вроде Диснейленда, парк аттракционов, где за основу приняты исторические эпохи. Вроде образовательный и развлекательный комплекс для детей. Туда мы не пошли, но издалека видели шатры и башни парка.
Побывали мы в местечке Майринген, где останавливался в свое время Конан Дойл и куда он перенес действие одного из рассказов про Шерлока Холмса, когда писатель вздумал избавиться от своего героя. Он придумал для знаменитого сыщика необычную и эффектную смерть в результате борьбы с профессором Мориарти на скале рядом с Райхенбахским водопадом, когда они оба сорвались со скалы. Этот водопад хорошо виден из долины. Это мощная стометровая струя воды, низвергающаяся с гор. Наверху есть площадка, на которой стоит памятный знак в честь Шерлока Холмса. Японские туристы принимают это за чистую монету и фотографируются с ним, будто Холмс был реальным историческим лицом. В городке стоит памятник лондонскому сыщику, а также много гостиниц, ресторанчиков названы в его честь. Очень мило.
Но приехали мы не ради Шерлока Холмса, а ради Арского каньона, Арешлухт, грандиозного природного памятника. Это самое прекрасное и удивительное, что я видела в Швейцарии. Правда, я не видела самую высокую гору Матерхорн и не видела ледников, но это зрелище – скалы и бурлящий зеленый поток под ногами – оставляет неизгладимое впечатление. Река Аре, которая берет свое начало в горах и питается ледниковыми водами (я уже говорила о характерном зеленом цвете), мирно течет по равнине. Однако на ее пути встают неприступные 200-метровые скалы. Когда-то по этим скалам проходил ледник, который прорезал глубокие впадины. Вода, проникая туда, углубляла их. В итоге река Аре проложила себе путь через скалы, расщепив их. Она пробила себе узкий проход между камнями длиной 1,4 км и шириной от метра до 20 м. (в пешеходной части). Швейцарцы, охочие до чудес природы, обнаружили эту красоту и в 19 в. построили деревянный помост на протяжении всего ущелья. Этот помост шириной всего метр нависает над шумным потоком на высоте метров 10-15. Я купила открытку, где показано, как рабочие, сидя на узких досках, вбивали штыри в породу. Из скал сочится вода, на выступах растут деревья, над рекой стоит то ли туман, то ли облако водной пыли. Небольшой водопад эффектно кидает свои струи в речной поток.
А в скале напротив проходит железная дорога. Мы видели, как поезд входит в туннель. По идее, мы должны были в одну сторону идти пешком по помосту, а потом сесть на поезд и вернуться обратно через скалу. Но мы решили продлить удовольствие. По дороге туда мы просто восхищались неповторимым зрелищем, а на обратном пути фотографировали. Я подумала о том, как хорошо наверно прятаться в этих местах – никто тебя не найдет. Г. привлек мое внимание к изображению орла на противоположной скале и отверстию, выходящему к реке. Это вход в пещеру, которая во время Второй Мировой войны служили убежищем для отдельных частей швейцарской армии. В случае нападения Гитлера на Швейцарию руководство страны и армия ушли бы в горы и скрылись бы в таких пещерах, которых по всей стране было сделано достаточно много. А в горах поди сыщи их. Таким образом равнинная часть страны возможно оказалась бы под оккупацией, но борьба продолжилась бы в горах. В этих пещерах имелся нужный запас продовольствия, вещей, спальников, была кухня. Железная дорога подходила прямо к этой пещере. Так что приехать туда можно было на поезде, а уйти незаметно через реку. Фантастика!
Еще более удивительное отношение у швейцарцев к своей армии – они ее обожают. И служат с удовольствием. Призывной возраст с 20 до 34 лет. Первые год молодые люди служат 17 месяцев. Затем ежегодно до 34 лет они ездят на сборы на 3 недели (для рядовых, у офицеров срок больше), где занимаются физической подготовкой и стрельбой. Те, кто работают, продолжают получать свою зарплату. Сборы воспринимаются как отпуск, когда можно отдохнуть от рутины, жены, семьи, чего угодно, пообщаться со старыми товарищами, покушать шоколад и мороженое, которые практически ежедневно подают на десерт. Когда служба оканчивается, ВСЕ мужчины получают боевое оружие на дом с запасом патронов. У Г. тоже есть автомат, потому что он закончил свою службу. Все это делается для того, чтобы в случае войны все население было готово к обороне. Ежегодные тренировки позволяют поддерживать навыки. В случае войны все мужчины берут свое оружие и выходят на улицу, а все женщины и дети спускаются в бомбоубежище своих домов. Все продумано! Просто слов нет! Я в восторге. Даже ничего не хочется комментировать про нашу армию…
Вернемся в Арское ущелье. Пройдя сквозь эти серо-бурые скалы, река Аре снова выходит на равнину, удивительно плоскую как стол, и течет далее на север в Берн. Равнина же эта, проходящая между грядами гор, стала плоской в результате прохождения здесь ледника. Просто дух захватывает, когда представляю себе, что миллионы лет назад здесь все было покрыто снегом, и лед сковывал и землю и горы.
На равнине пасутся коровки и стоят милейшие домики, на которые так приятно смотреть со склонов гор. Идиллия. Шир, земля хоббитов. Вдруг между полями мы увидели земляные насыпи с воротами. Г. объяснил, что во время Первой Мировой войны здесь был секретный аэродром, а насыпи – это ангары для самолетов. Это конечно не современные истребители, поэтому и насыпи небольшого размера. Очень интересный контраст – коровы пасутся рядом с секретным аэродромом. Впрочем, так и было задумано. Швейцарцы везде, где только могут, роют норы. А на любую гору у них можно подняться либо на фуникулере, либо на лифте, либо на поезде зубчатой железной дороги. В Берне есть самая короткая железная дорога, ведущая с холма, где стоит парламент, вниз к реке. Можно было обойтись лестницей, но швейцарцы построили железную дорогу.
В тот день мы собирались ехать в Бриенц в музей швейцарской национальной архитектуры Балленберг. Это музей деревянного зодчества под открытым небом, где представлены крестьянские постройки из всех регионов Швейцарии и где люди в национальных костюмах занимаются разными ремеслами. Там же мы собирались сделать привал на берегу озера и пожарить на костре наши сосиски. Там все организовано для небольшого пикничка – есть места для костров и заранее заготовлены дрова. Однако было уже 4 часа, а мы выяснили, что музей работает только до 5-ти. Не было смысла туда ехать. Увы…
Поэтому мы съели наши сарделечки на скамейке рядом с каким-то маленьким замком, который очень походил на базилику, то есть церковь, только без больших витражных окон и без креста. Сосиски продаются уже готовыми и запечатанными в герметичную упаковку – варить и жарить их не надо. Мы хотели их покоптить над костром и отложили это мероприятие на следующий день. В термосе у нас был чай, в пакете – хлеб. Получился скромный полдник. С одной сторон перед нами простиралось озеро, по которому плавали корабли и парусные лодки. С другой стороны мы видели деревеньку с однотипными двухэтажными деревянными домами, где на каждом балкончике цвела герань. В четырехстах метрах от берега, где мы сидели, круто поднимался к небу склон, покрытый лесом. Где-то наверху в прогалине виднелся домик пастуха.
Когда мы вернулись домой, Г. устроил самый настоящий пир – приготовил фондю. Это национальная швейцарская еда, для которой нужна специальная глиняная миска с ручкой, горелка со специальным спиртом без запаха, специальный сыр и специальное вино. Поскольку все это можно найти только в Швейцарии, фондю, сделанное в другом мести и из других ингредиентов, неправильное. Швейцарцы признают только сырное фондю, но есть еще разновидности такие как мясное или даже шоколадное, когда в расплавленный шоколад опускаются кусочки фруктов.
Глиняную миску натирают чесноком, чтобы сыр не прилипал, кладут сыр только специального сорта и расплавляют его. К еде надо приступать сразу же и кушать быстро. Каждому выдается длинная вилка, на которую насаживается кусочек хлеба. Этим кусочком надо водить по дну миски, чтобы сыр не подгорел, и пропитывать его сыром. Тот, кто потерял свой кусочек в миске, ставит бутылку. Я задолжала одну :). К фондю обязательно подаются маринованные продукты, хоть огурцы, хоть что угодно. Мы ели маринованный лук. Все это нужно для лучшей усвояемости сыра. К столу подается особое белое вино. Когда весь сыр съеден, начинается борьба за корочку, неизбежно образующуюся на дне миски.
После фондю мы были что тот полосатый кот («Таити, Таити, ик! Нас и здесь неплохо кормят!»). однако когда стемнело мы пошли в какое-то модное кафе на крыше дорогой гостиницы, где был камин и кожаные кресла. Мы заказали себе коктейли и, тихонечко попивая их, наслаждались прохладой и видом ночного города. Завтра мой последний день в этой стране, где мне так понравилось, где так хорошо. Как не хочется уезжать!
День 9
Утром после вчерашней насыщенной гастрономической программы мы еле встали и долго раскачивались. Я отправилась в художественный музей Люцерна, знаменитый собранием картин Пикассо. За высокое искусство пришлось заплатить 15 франков. Ну, я вам скажу, я не поклонник Пикассо! Совсем! Раннее творчество еще ничего, но кубизм и сюрреализм позднего периода оставляют меня равнодушной. Или лучше сказать, просто пугают. Так что я скоренько пробежалась по залам с Пикассо и задержалась в паре залов, где затесался Ренуар, Сезанн и даже Модильяни. В исполнении Модильяни там был рисунок обнаженной натурщицы, выполненный в поразительно скульптурной манере. Мне очень понравился.
Получив пищу духовную, мы поехали вкушать пищу телесную. Г. повез нас на гору Бюргеншток примерно в получасе езды от центра Люцерна, где можно было устроить пикничок. Оставив машину на стоянке, мы стали подниматься по пологой тропинке, специально предназначенной для неутомительной ходьбы. Мы дошли до смотровой площадки, устроенной как балкончик над пропастью. Меня всё пытались поставить прямо к перилам, чтобы сфотографировать, но эта идея мне не улыбалась. С этой площадки мы увидели лифт на самую вершину. Лифт был совершенно «новый» – всего столетней давности, о чем с гордостью сообщал плакат перед ним. Лифт представлял собой ажурную железную конструкцию, внутри которой двигалась стеклянная кабина. Высота этой конструкции 115 метров. И за все это безобразие надо было заплатить 9 франков. Одна туристка, только увидев этот лифт издали, сразу заявила, что туда она не пойдет. Я криво усмехнулась и приготовилась к испытанию. Заплатив за вход, мы смело направились к дверям лифта. Людей было мало, и я обрадовалась, что можно будет смотреть на просторы из глубины кабины. Однако когда мы вошли и я встала на почтительном расстоянии от стекла кабины, откуда ни возьмись набежал народ и придавил меня прямо к перилам («замуровали, демоны!»). Я конечно понимаю, что никакой опасности для жизни не было, но нервы, сами понимаете! Тем не менее я оказалась не самым трусливым пассажиром. Здесь же оказалась та туристка, которая наотрез отказалась подниматься. Ее товарищи долго уламывали и наконец уговорили. Она уткнулась лицом в плечо какому-то гражданину в штатском и громко охала. Я бы охала чуть потише, если бы Р. не пыталась перевести мой взгляд от несчастной женщины на гладь озера, стремительно удалявшуюся от нас. Для меня это было сомнительное наслаждение, поэтому я не последовала ее совету. Зато когда мы наконец вышли из лифта («вот, что творит крест животворящий!»), я по достоинству оценила панораму.
С одной стороны вид открывался на Пилатус, на Люцерн, лежащий у подножия, на озеро, имеющее замысловатую форму, похожее на лежащий на боку кактус со множеством «деток», на горы и холмы; с другой – на долину, где поляны перемежались с рощицами и где паслись коровки. Мы стали спускаться по отлогому холму в долину в поисках подходящего места для нашего пикника. Г. все говорил о костре, но я никак не могла понять, как он собирается его разводить, не имея ни топора, ни жидкости для разжигания. Кострище мы нашли быстро, палок вокруг валялось много, но после дождя они были конечно же мокрые. Вся затея мне казалась бессмысленной. Не так наши люди выезжают на шашлыки. Г. оправдывался, что если бы вчера попали в музей под открытым небом, там бы мы не столкнулись с проблемами, поскольку сухие дрова там лежат под навесом. Я в очередной раз подумала, что эта страна серьезно загнивает. Мы принялись складывать влажные палки шалашиком. Нам не хватало мелких веточек и щепочек. Бумага, которую мы положили, прогорала быстро, не успевая ничего высушить. Рядом на холме был какой-то сарай неизвестного назначения, в котором Г. нашел железную скобу, с помощью которой ему удалось расщепить пару палок. Мы извели порядочное количество бумаги, пока наконец одна доска нехотя начала гореть. Мы с Р. ее холили и лелеяли, как женщины каменного века. В итоге минут через 40 после начала наш костерок разошелся и обещал нам приятный пикничок.
Для пикничка были припасены сарделечки. Они надрезаются с двух сторон крестообразно и натыкаются на палку в средней части. Над огнем эти пальчики заворачиваются и становятся похожи на лепестки лилии. Толстая сарделька выглядит очень аппетитно. Такой способ готовки очень популярен среди тех, кто занимается пешими прогулками по горам. К прокопченным сосискам прилагался мягкий хлеб со злаками и кофе. А на десерт – марципановые уточки. Это крошечное печение в виде уточки продается в булочных поштучно и стоит недешево. Но ничего вкуснее я не ела. Еще в магазинах у них продается шоколад с марципановой начинкой – вот уж шоколад так шоколад! Вкуснотища!!
Метрах в 50 за оградой паслись коровы. Одна из них подошла прямо к забору и сосредоточенно поедала траву, тряся головой, отчего ее, мягко скажем, колокольчик размером в пол ее головы отчаянно бренчал. Звук этих колокольчиков настолько громкий, что с вершины Пилатуса я слышала их глухое бряцание, причем коровы находились почти у подножия горы. Перед уходом мы сфотографировали корову, которая на протяжение нашего пикника обеспечивала нам музыкальное сопровождение. Нас заинтересовал вопрос коровьих прав: наверное это безумно раздражает ходить изо дня в день с колокольчиком на шее не в силах избавиться от него? Но мы решили, что возможно для коровы это повод для гордости – чем больше колокольчик, тем более высокое положение занимает корова в стаде.
Вниз мы спускались пешком, не прибегнув к помощи лифта. Прогулка помогла нам лучше усвоить наш обед, а также дала возможность насладиться лесом и горами, которые манили остаться. Неужели завтра я буду за тысячи километров отсюда в городе, где 70-метровый холм зовется горой?! Вы не подумайте – я очень люблю свой город. Но что может сравниться с чистым воздухом, с влажным запахом летнего леса, с еловыми иголками под ногами? На следующий день я глядела через иллюминатор самолета на поля и деревеньки, пока земля не скрылась от меня за облаками, и прощалась со страной, где меня так радушно принимали. Я увозила с собой самые радостные впечатления в своем сердце и запах костра в своей джинсовой куртке.
День 7
В Люцерне есть художественный музей с большим собранием работ Пикассо, а также музей фотографий Дэвида Дугласа Дункана, известного западного фотожурналиста, который дружил с семьей Пикассо и снимал его последние 20 лет жизни художника. Признаюсь, о Пикассо я знаю крайне мало (кто хочет, пусть читает вот это: http://c-cafe.ru/days/bio/4/006.php), поэтому было очень интересно узнать, что же он представлял собой в обычной жизни. Можно было видеть, как он играет с детьми, как он танцует, как он творит, как он обедает с гостями, или просто сидит погруженный в свои думы. Его последняя жена Жаклин Рок фантастическая женщина. В ней есть что-то царственное, красота Нефертити. Ради такой будешь совершать подвиги. Ему было почти 80, ей 34, когда они поженились.
После музея мы мило посидели в кафе на крыше, откуда мы обозревали весь центр города и кушали мороженое. Потом гуляли по набережной и зашли выпить кофе в ресторан «Монтана». Это самый дорогой отель в Люцерне с лучшим видом на Фирвальдштетское озеро. Вид стоил того, чтобы потратиться на кофе, и мы сделали много хороших фотографий с террасы.
День 8
Весь день небо было затянуто облаками, но дождя не было. Мы поехали в красивую местность в часе езды на юг от Люцерна. Там находятся два больших озера – Тунское и Бриенцское, а между ними на узеньком перешейке находится один из самых знаменитых и популярных городов Швейцарии – Интрелакен («то, что между озерами»). Люди едут сюда со всего света, поскольку это место открывает большие возможности для активного отдыха. Монументальной декорацией этого региона служат четырехтысячники, вечно покрытые снегом, и из них самая знаменитая гора Юнгфрау (4158 м.). Здесь можно ходить по горам пешком, заниматься альпинизмом, летать на параплане, просто гулять, плавать на парусной лодке. В городе также есть «Парк загадок» - как мне объяснили, это что-то вроде Диснейленда, парк аттракционов, где за основу приняты исторические эпохи. Вроде образовательный и развлекательный комплекс для детей. Туда мы не пошли, но издалека видели шатры и башни парка.
Побывали мы в местечке Майринген, где останавливался в свое время Конан Дойл и куда он перенес действие одного из рассказов про Шерлока Холмса, когда писатель вздумал избавиться от своего героя. Он придумал для знаменитого сыщика необычную и эффектную смерть в результате борьбы с профессором Мориарти на скале рядом с Райхенбахским водопадом, когда они оба сорвались со скалы. Этот водопад хорошо виден из долины. Это мощная стометровая струя воды, низвергающаяся с гор. Наверху есть площадка, на которой стоит памятный знак в честь Шерлока Холмса. Японские туристы принимают это за чистую монету и фотографируются с ним, будто Холмс был реальным историческим лицом. В городке стоит памятник лондонскому сыщику, а также много гостиниц, ресторанчиков названы в его честь. Очень мило.
Но приехали мы не ради Шерлока Холмса, а ради Арского каньона, Арешлухт, грандиозного природного памятника. Это самое прекрасное и удивительное, что я видела в Швейцарии. Правда, я не видела самую высокую гору Матерхорн и не видела ледников, но это зрелище – скалы и бурлящий зеленый поток под ногами – оставляет неизгладимое впечатление. Река Аре, которая берет свое начало в горах и питается ледниковыми водами (я уже говорила о характерном зеленом цвете), мирно течет по равнине. Однако на ее пути встают неприступные 200-метровые скалы. Когда-то по этим скалам проходил ледник, который прорезал глубокие впадины. Вода, проникая туда, углубляла их. В итоге река Аре проложила себе путь через скалы, расщепив их. Она пробила себе узкий проход между камнями длиной 1,4 км и шириной от метра до 20 м. (в пешеходной части). Швейцарцы, охочие до чудес природы, обнаружили эту красоту и в 19 в. построили деревянный помост на протяжении всего ущелья. Этот помост шириной всего метр нависает над шумным потоком на высоте метров 10-15. Я купила открытку, где показано, как рабочие, сидя на узких досках, вбивали штыри в породу. Из скал сочится вода, на выступах растут деревья, над рекой стоит то ли туман, то ли облако водной пыли. Небольшой водопад эффектно кидает свои струи в речной поток.
А в скале напротив проходит железная дорога. Мы видели, как поезд входит в туннель. По идее, мы должны были в одну сторону идти пешком по помосту, а потом сесть на поезд и вернуться обратно через скалу. Но мы решили продлить удовольствие. По дороге туда мы просто восхищались неповторимым зрелищем, а на обратном пути фотографировали. Я подумала о том, как хорошо наверно прятаться в этих местах – никто тебя не найдет. Г. привлек мое внимание к изображению орла на противоположной скале и отверстию, выходящему к реке. Это вход в пещеру, которая во время Второй Мировой войны служили убежищем для отдельных частей швейцарской армии. В случае нападения Гитлера на Швейцарию руководство страны и армия ушли бы в горы и скрылись бы в таких пещерах, которых по всей стране было сделано достаточно много. А в горах поди сыщи их. Таким образом равнинная часть страны возможно оказалась бы под оккупацией, но борьба продолжилась бы в горах. В этих пещерах имелся нужный запас продовольствия, вещей, спальников, была кухня. Железная дорога подходила прямо к этой пещере. Так что приехать туда можно было на поезде, а уйти незаметно через реку. Фантастика!
Еще более удивительное отношение у швейцарцев к своей армии – они ее обожают. И служат с удовольствием. Призывной возраст с 20 до 34 лет. Первые год молодые люди служат 17 месяцев. Затем ежегодно до 34 лет они ездят на сборы на 3 недели (для рядовых, у офицеров срок больше), где занимаются физической подготовкой и стрельбой. Те, кто работают, продолжают получать свою зарплату. Сборы воспринимаются как отпуск, когда можно отдохнуть от рутины, жены, семьи, чего угодно, пообщаться со старыми товарищами, покушать шоколад и мороженое, которые практически ежедневно подают на десерт. Когда служба оканчивается, ВСЕ мужчины получают боевое оружие на дом с запасом патронов. У Г. тоже есть автомат, потому что он закончил свою службу. Все это делается для того, чтобы в случае войны все население было готово к обороне. Ежегодные тренировки позволяют поддерживать навыки. В случае войны все мужчины берут свое оружие и выходят на улицу, а все женщины и дети спускаются в бомбоубежище своих домов. Все продумано! Просто слов нет! Я в восторге. Даже ничего не хочется комментировать про нашу армию…
Вернемся в Арское ущелье. Пройдя сквозь эти серо-бурые скалы, река Аре снова выходит на равнину, удивительно плоскую как стол, и течет далее на север в Берн. Равнина же эта, проходящая между грядами гор, стала плоской в результате прохождения здесь ледника. Просто дух захватывает, когда представляю себе, что миллионы лет назад здесь все было покрыто снегом, и лед сковывал и землю и горы.
На равнине пасутся коровки и стоят милейшие домики, на которые так приятно смотреть со склонов гор. Идиллия. Шир, земля хоббитов. Вдруг между полями мы увидели земляные насыпи с воротами. Г. объяснил, что во время Первой Мировой войны здесь был секретный аэродром, а насыпи – это ангары для самолетов. Это конечно не современные истребители, поэтому и насыпи небольшого размера. Очень интересный контраст – коровы пасутся рядом с секретным аэродромом. Впрочем, так и было задумано. Швейцарцы везде, где только могут, роют норы. А на любую гору у них можно подняться либо на фуникулере, либо на лифте, либо на поезде зубчатой железной дороги. В Берне есть самая короткая железная дорога, ведущая с холма, где стоит парламент, вниз к реке. Можно было обойтись лестницей, но швейцарцы построили железную дорогу.
В тот день мы собирались ехать в Бриенц в музей швейцарской национальной архитектуры Балленберг. Это музей деревянного зодчества под открытым небом, где представлены крестьянские постройки из всех регионов Швейцарии и где люди в национальных костюмах занимаются разными ремеслами. Там же мы собирались сделать привал на берегу озера и пожарить на костре наши сосиски. Там все организовано для небольшого пикничка – есть места для костров и заранее заготовлены дрова. Однако было уже 4 часа, а мы выяснили, что музей работает только до 5-ти. Не было смысла туда ехать. Увы…
Поэтому мы съели наши сарделечки на скамейке рядом с каким-то маленьким замком, который очень походил на базилику, то есть церковь, только без больших витражных окон и без креста. Сосиски продаются уже готовыми и запечатанными в герметичную упаковку – варить и жарить их не надо. Мы хотели их покоптить над костром и отложили это мероприятие на следующий день. В термосе у нас был чай, в пакете – хлеб. Получился скромный полдник. С одной сторон перед нами простиралось озеро, по которому плавали корабли и парусные лодки. С другой стороны мы видели деревеньку с однотипными двухэтажными деревянными домами, где на каждом балкончике цвела герань. В четырехстах метрах от берега, где мы сидели, круто поднимался к небу склон, покрытый лесом. Где-то наверху в прогалине виднелся домик пастуха.
Когда мы вернулись домой, Г. устроил самый настоящий пир – приготовил фондю. Это национальная швейцарская еда, для которой нужна специальная глиняная миска с ручкой, горелка со специальным спиртом без запаха, специальный сыр и специальное вино. Поскольку все это можно найти только в Швейцарии, фондю, сделанное в другом мести и из других ингредиентов, неправильное. Швейцарцы признают только сырное фондю, но есть еще разновидности такие как мясное или даже шоколадное, когда в расплавленный шоколад опускаются кусочки фруктов.
Глиняную миску натирают чесноком, чтобы сыр не прилипал, кладут сыр только специального сорта и расплавляют его. К еде надо приступать сразу же и кушать быстро. Каждому выдается длинная вилка, на которую насаживается кусочек хлеба. Этим кусочком надо водить по дну миски, чтобы сыр не подгорел, и пропитывать его сыром. Тот, кто потерял свой кусочек в миске, ставит бутылку. Я задолжала одну :). К фондю обязательно подаются маринованные продукты, хоть огурцы, хоть что угодно. Мы ели маринованный лук. Все это нужно для лучшей усвояемости сыра. К столу подается особое белое вино. Когда весь сыр съеден, начинается борьба за корочку, неизбежно образующуюся на дне миски.
После фондю мы были что тот полосатый кот («Таити, Таити, ик! Нас и здесь неплохо кормят!»). однако когда стемнело мы пошли в какое-то модное кафе на крыше дорогой гостиницы, где был камин и кожаные кресла. Мы заказали себе коктейли и, тихонечко попивая их, наслаждались прохладой и видом ночного города. Завтра мой последний день в этой стране, где мне так понравилось, где так хорошо. Как не хочется уезжать!
День 9
Утром после вчерашней насыщенной гастрономической программы мы еле встали и долго раскачивались. Я отправилась в художественный музей Люцерна, знаменитый собранием картин Пикассо. За высокое искусство пришлось заплатить 15 франков. Ну, я вам скажу, я не поклонник Пикассо! Совсем! Раннее творчество еще ничего, но кубизм и сюрреализм позднего периода оставляют меня равнодушной. Или лучше сказать, просто пугают. Так что я скоренько пробежалась по залам с Пикассо и задержалась в паре залов, где затесался Ренуар, Сезанн и даже Модильяни. В исполнении Модильяни там был рисунок обнаженной натурщицы, выполненный в поразительно скульптурной манере. Мне очень понравился.
Получив пищу духовную, мы поехали вкушать пищу телесную. Г. повез нас на гору Бюргеншток примерно в получасе езды от центра Люцерна, где можно было устроить пикничок. Оставив машину на стоянке, мы стали подниматься по пологой тропинке, специально предназначенной для неутомительной ходьбы. Мы дошли до смотровой площадки, устроенной как балкончик над пропастью. Меня всё пытались поставить прямо к перилам, чтобы сфотографировать, но эта идея мне не улыбалась. С этой площадки мы увидели лифт на самую вершину. Лифт был совершенно «новый» – всего столетней давности, о чем с гордостью сообщал плакат перед ним. Лифт представлял собой ажурную железную конструкцию, внутри которой двигалась стеклянная кабина. Высота этой конструкции 115 метров. И за все это безобразие надо было заплатить 9 франков. Одна туристка, только увидев этот лифт издали, сразу заявила, что туда она не пойдет. Я криво усмехнулась и приготовилась к испытанию. Заплатив за вход, мы смело направились к дверям лифта. Людей было мало, и я обрадовалась, что можно будет смотреть на просторы из глубины кабины. Однако когда мы вошли и я встала на почтительном расстоянии от стекла кабины, откуда ни возьмись набежал народ и придавил меня прямо к перилам («замуровали, демоны!»). Я конечно понимаю, что никакой опасности для жизни не было, но нервы, сами понимаете! Тем не менее я оказалась не самым трусливым пассажиром. Здесь же оказалась та туристка, которая наотрез отказалась подниматься. Ее товарищи долго уламывали и наконец уговорили. Она уткнулась лицом в плечо какому-то гражданину в штатском и громко охала. Я бы охала чуть потише, если бы Р. не пыталась перевести мой взгляд от несчастной женщины на гладь озера, стремительно удалявшуюся от нас. Для меня это было сомнительное наслаждение, поэтому я не последовала ее совету. Зато когда мы наконец вышли из лифта («вот, что творит крест животворящий!»), я по достоинству оценила панораму.
С одной стороны вид открывался на Пилатус, на Люцерн, лежащий у подножия, на озеро, имеющее замысловатую форму, похожее на лежащий на боку кактус со множеством «деток», на горы и холмы; с другой – на долину, где поляны перемежались с рощицами и где паслись коровки. Мы стали спускаться по отлогому холму в долину в поисках подходящего места для нашего пикника. Г. все говорил о костре, но я никак не могла понять, как он собирается его разводить, не имея ни топора, ни жидкости для разжигания. Кострище мы нашли быстро, палок вокруг валялось много, но после дождя они были конечно же мокрые. Вся затея мне казалась бессмысленной. Не так наши люди выезжают на шашлыки. Г. оправдывался, что если бы вчера попали в музей под открытым небом, там бы мы не столкнулись с проблемами, поскольку сухие дрова там лежат под навесом. Я в очередной раз подумала, что эта страна серьезно загнивает. Мы принялись складывать влажные палки шалашиком. Нам не хватало мелких веточек и щепочек. Бумага, которую мы положили, прогорала быстро, не успевая ничего высушить. Рядом на холме был какой-то сарай неизвестного назначения, в котором Г. нашел железную скобу, с помощью которой ему удалось расщепить пару палок. Мы извели порядочное количество бумаги, пока наконец одна доска нехотя начала гореть. Мы с Р. ее холили и лелеяли, как женщины каменного века. В итоге минут через 40 после начала наш костерок разошелся и обещал нам приятный пикничок.
Для пикничка были припасены сарделечки. Они надрезаются с двух сторон крестообразно и натыкаются на палку в средней части. Над огнем эти пальчики заворачиваются и становятся похожи на лепестки лилии. Толстая сарделька выглядит очень аппетитно. Такой способ готовки очень популярен среди тех, кто занимается пешими прогулками по горам. К прокопченным сосискам прилагался мягкий хлеб со злаками и кофе. А на десерт – марципановые уточки. Это крошечное печение в виде уточки продается в булочных поштучно и стоит недешево. Но ничего вкуснее я не ела. Еще в магазинах у них продается шоколад с марципановой начинкой – вот уж шоколад так шоколад! Вкуснотища!!
Метрах в 50 за оградой паслись коровы. Одна из них подошла прямо к забору и сосредоточенно поедала траву, тряся головой, отчего ее, мягко скажем, колокольчик размером в пол ее головы отчаянно бренчал. Звук этих колокольчиков настолько громкий, что с вершины Пилатуса я слышала их глухое бряцание, причем коровы находились почти у подножия горы. Перед уходом мы сфотографировали корову, которая на протяжение нашего пикника обеспечивала нам музыкальное сопровождение. Нас заинтересовал вопрос коровьих прав: наверное это безумно раздражает ходить изо дня в день с колокольчиком на шее не в силах избавиться от него? Но мы решили, что возможно для коровы это повод для гордости – чем больше колокольчик, тем более высокое положение занимает корова в стаде.
Вниз мы спускались пешком, не прибегнув к помощи лифта. Прогулка помогла нам лучше усвоить наш обед, а также дала возможность насладиться лесом и горами, которые манили остаться. Неужели завтра я буду за тысячи километров отсюда в городе, где 70-метровый холм зовется горой?! Вы не подумайте – я очень люблю свой город. Но что может сравниться с чистым воздухом, с влажным запахом летнего леса, с еловыми иголками под ногами? На следующий день я глядела через иллюминатор самолета на поля и деревеньки, пока земля не скрылась от меня за облаками, и прощалась со страной, где меня так радушно принимали. Я увозила с собой самые радостные впечатления в своем сердце и запах костра в своей джинсовой куртке.